История философии

БОЭЦИЙ. УТЕШЕНИЕ ФИЛОСОФИЕЙ. Фрагменты.

Boetius (480-524). DE CONSOLATIONE PHILOSOPHIAE

КНИГА ТРЕТЬЯ
[Философия в образе женщины является к Боэцию в темницу и ведёт с ним беседу]

I. …Поскольку ты говоришь, что хочешь меня слушать, интересно, воспылаешь ли ты ещё более сильным желанием, если узнаешь, куда я поведу тебя? - Куда же, - спросил я. - К истинному счастью, - промолвила она, - о котором грезит твоя душа, лишь смутно улавливая его образ, но не имея сил проникнуть в его суть…

I. Тот, кто целинное поле решает засеять,
От кустарника пашню очистит,
Срежет терний умело колючий,-
Урожай принесла бы Церера.
Людям мёд мнится слаще пчелиный,
Если раньше лишь горечь вкушали.
Звёзды блещут отраднее смертным,
Стихнет дождь коль, что Ночь им приносит.
Ночи тьму Люцифер прогоняет,
День коней розокрылых выводит.
Ты, кто к ложному счастью стремился,
Сбросить гнёт его жаждешь скорее.
Да придет к тебе истины благо!

II. Забота всех смертных, в которых воплотились их разнообразные усилия, устремляется различными путями, однако направлена к одной цели - блаженству. Очевидно, блаженство - это совершенное состояние, которое является соединением всех благ. Его, я сказала бы, все смертные стараются достичь разными путями, однако ошибочное представление о нём приводит людей в заблуждение и увлекает в сторону от него…
III. Посмотрите же, действительно ли то, в чём люди надеются обрести счастье, может привести их к желанной цели. Если богатство, чины и прочее в том же роде составили нечто, в чём не отсутствует ни одно из благ, я бы согласилась, что посредством достижения всего этого кто-то может сделаться счастливым. Однако если они не могут дать того, что обещают, и лишены многих благ, разве не обнаруживаются в них с очевидностью фальшивые образы блаженства? Прежде всего я задаю этот вопрос тебе, ибо совсем ещё недавно ты утопал в роскоши; разве среди огромных богатств, принадлежавших тебе, душа твоя, сталкиваясь с несправедливостью, не смущалась внутренним беспокойством? - Да,- ответил я,- не могу припомнить, чтобы моя душа была свободна от волнений, что-нибудь всегда тревожило её. - Неужели не потому так происходит, что или отсутствует то, чего ты желаешь, или наличествует то, чего ты не желаешь?- Вероятно, поэтому,- ответил я.- Ты желал бы иметь одно и избежать другого?- Да.- Нуждается ли человек в том, чего желает?- Нуждается.- Тот же, кто испытывает в чём-либо нужду, постоянно лишён удовлетворения?- Несомненно.- Неужели тебя, терзаемого неудовлетворенностью, поддержало бы богатство?- Зачем оно мне?- спросил я.- Действительно, богатства не могут освободить душу от нужды и дать ей удовлетворение, а ведь, кажется, они обещают именно это. Кроме того, я полагаю, следует ещё принять во внимание, что в природе богатств не заключается ничего такого, чтобы они у тех, кому принадлежат, не могли бы быть отняты. - Согласен.- Почему бы и не согласиться с этим, когда ежедневно более сильный грабит кого-нибудь. Отчего же ещё существуют судебные жалобы, если не оттого, что силой и хитростью богатство постоянно отнимается.- Правильно,- поддержал я её.- Это заставляет того, кто заботится о своих деньгах,- сказала Философия,- приглашать со стороны охрану.- Можно ли это отрицать! - сказал я.- И тот, кто надеялся найти довольство с помощью богатства, начинает еще больше нуждаться в поддержке со стороны. Так можно ли сказать, что богатство изгоняет нужду? Разве богатые люди не испытывают голод или жажду? Разве их тела не чувствительны к зимней стуже? Впрочем, ты возразишь мне, что у богатых есть, чем утолить голод и жажду и защититься от холода. Но тогда богатство может лишь заглушить неудовлетворённость, но искоренить её не в силах. Если её, всегда жаждущую и алчущую, попытаться насытить богатством, то цель эта никогда не будет достигнута. Я умалчиваю о том, что природа довольствуется малым, а жадности - всего мало. Если же богатство не может утолить неудовлетворённость, но само её порождает, неужели ты сочтёшь, что оно может принести удовлетворение?

III. Сколько б ни пытались золотом заполнить,
Драгоценным камнем жадную пучину,
Не наполнить бездны. Невозможно это.
Жемчуг хоть - на шее, и отары - тучны,
Не избыть заботы, смертного грызущей,
И не взять с собою в мир иной богатств

IV. Но говорят, что высокие чины приносят почёт и уважение тому, кому достаются. Неужели магистратские должности обладают силой наделять добродетелью души людей их занимающих? Ведь им более свойственно не искоренять порок, но делать его явным. Вследствие этого случается, что мы негодуем, когда высокие чины нередко достаются дурным людям. Разве ты не видишь, сколько бесчестья приносят почётные должности злым? Ведь менее заметна низость тех, кто находится в тени…И наоборот, если ты видишь кого-то, наделённого мудростью, можешь ли ты счесть, что он недостоин уважения или той мудрости, которой он наделен?- Нет.- Добродетели присуще собственное достоинство, которое она непременно изливает на сопричастных ей, а поскольку воздаваемые народом почести не обладают такой способностью, то ясно, что они не имеют собственной красоты и достоинства…Я хочу, чтобы ты понял: истинное уважение не имеет ничего общего с чинами, обладающими лишь видимостью достоинства.. Посуди, если кто-нибудь многократно исполнявший обязанности консула, случайно попадёт к варварским народам, приобретет ли он благодаря консульству уважение варвара? А ведь если бы этот дар был от природы присущ почётной должности, то она не потеряла бы значения ни у одного народа, подобно тому, как огонь одинаково пылает в любых землях. Поскольку же собственная сила такого рода не свойственна почётным должностям, а её приписывают им человеческие заблуждения, они сразу же утрачивают своё значение у тех народов, которые не считают их почётными. Но так происходит среди чужих народов. А разве у тех, где они были установлены, почётные должности вечно сохраняют свое значение? Ведь префектура, некогда дававшая великую власть, теперь лишь пустое название и тяжкая обуза сенаторскому званию… Краткий итог того, что мы сказали выше, - чины и почётные должности не имеют собственной красоты, поскольку приобретают или утрачивают своё значение в зависимости от тех, кто пользуется ими. Если же почести не могут сделать людей уважаемыми, если их марает то, что они достаются дурным людям, если с течением времени весомость их уменьшается, если их ценность падает в зависимости от мнения народа, то что от желаемой красоты они содержат в себе, не говоря уже о том, что они не могут делать людей лучше.

IV. Сколько бы Нерон себя не украшал
Пурпуром и камнем драгоценным,
Ненавистным всем он оставался
За безумства и за злую роскошь.
Он курулам жадным предпочтенье
Отдавал, а не мужам достойным.
Разве стоят почести чего-то
Коль бесчестным людям достаются.

V. А разве царская власть или близость к трону могут наделить человека подлинным могуществом? Или счастье правителей длится вечно? Ведь полны примерами старые времена и наш век, что и царей покидало счастье, сменяясь страданием. О великое могущество, которое и для сохранения самого себя оказывается недостаточным! И в этом отношении власть не даёт счастья, ибо под ней сокрыто бессилие, которое делает правителей несчастными. Тиран, познавший опасности, угрожающие царской власти, находится под постоянным давлением страха, как под мечом, висящим над его головой. Что же это за власть, которая порождает горечь тревог и не может избавить от терзаний и страха! Ведь правители сами бы желали жить спокойно, но не могут и лишь выставляют напоказ своё мнимое могущество. Неужели ты счёл бы, что человек обладает могуществом, если бы ты видел, что тот, кто гордо шествует в сопровождении слуг, сам их боится больше, чем устрашает? А стоит ли говорить о приближённых к трону, если власть правителей полна бессилия? Ведь правители, пошатнувшись, часто увлекают за собой невиновных. Нерон Сенеку, близкого человека и своего учителя, заставил принять решение умереть. А ведь Сенека пытался богатства свои передать Нерону и устраниться от дел. Но поверженных увлекает в пропасть сама их сила…

V. Если смертный хочет сделаться могучим,
Пусть смирит свой дух неукротимый
И не клонит шеи, покорившись
Всем желаниям, бразды ослабив.
Но хоть гнева твоего бояться
Будет Индия, и подчинится
Фула, дальняя тебе, возможно,
Власть не в силах устранить заботы
Мрачные, и кто, скажи, поможет
Избежать тебе несчастий в жизни!

VI. Слава часто бывает столь же ложной, сколь и постыдной. Поэтому справедливо воскликнул автор трагедии: «О слава, слава! Множество ничтожных людей сделала ты великими в глазах современников и потомства!» (Еврипид. Андромаха, 319-320). Многие часто удостаивались имени великих хвалой заблуждавше-гося народа, а что более ужасное можно себе представить? Лучше бы те, кого превозносят не по справедливо-сти, сами бы устыдились расточаемых им незаслуженных восхвалений. Ибо даже если бы эти похвалы соответствовали их заслугам, что они могли бы прибавить к убеждённости мудреца, что своё благо следует измерять не молвой народа, но осознанием истины, убеждённостью в правоте. Кроме того, неизбежно существует множество народов, которых слава одного человека не может достичь; случается, что тот, кого ты считаешь достойным славы, даже в соседних странах может не считаться заслуживающим прославления. А кто не понимает, насколько суетно и бессмысленно гордиться знатным именем? Оно, будучи покрыто славой, не распространяет её на нас…Но если похвала есть основание славы, то славны те, которые хвалят; и чужая слава не придаст тебе блеска, если ты не имеешь своей собственной. Если в знатности и заключено какое-нибудь благо, то, как я полагаю, лишь единственное - необходимость быть благородным, чтобы не запятнать доблесть предков.

Род человеческий весь из единого корня выходит,
Ведь Вседержитель - один родитель всего в этом мире.
Он дал и Фебу лучи, и рога только он дал Селене.
Он и людьми населил нашу землю, и звёздами небо.
Он заключил наши души в телах, устремленные к свету.
В смертных он знанье вложил о высоком их корне не зря ведь!
Что ж ты кричишь, человек, о знатности рода, о предках?
Ежели ты убеждён, что все мы от неба, то значит,
Тот лишь и низок у нас, кто тонет в пороках постыдных !

VII. Что же сказать мне о телесных наслаждениях, жажда которых наполняет душу беспокойством, а избыток порождает раскаяние? Сколько непереносимых скорбей, какие болезни они приносят телу стремящегося к наслаждениям. Я не знаю, какой привлекательностью обладают они, но печальны их последствия. Кто же пожелает поразмыслить о своих страстях, пусть поймёт, что если бы они могли привести к блаженству, то не было бы никакого основания для отрицания того, что животным также доступно блаженство, поскольку каждое животное торопится удовлетворить свои телесные желания. Наиболее благородный род приятности доставляют брак и дети, но так установлено природой,- я не помню, кто это сказал,- многие обретают в детях своих мучителей. Нет нужды напоминать тебе, сколь печально положение таких людей, ведь ты сам испытал это состояние, и всё еще не свободен от беспокойства. Я привожу суждение об этом моего Еврипида, который сказал «Что является счастливейшим, кто лишён детей по несчастью».

VII. Гонит человека жало
Страсти, что острее много
жала пчёл и клюва птицы.
Мёд едва прольется сладкий
На тебя и убегает.
Слишком дорожишь им, смертный,-
В сердце страсть удар наносит.

VIII. Итак, нет никакого сомнения, что эти пути к блаженству на самом деле уводят в сторону от него. Они не могут привести человека туда, куда, как кажется, обещают. Насколько же спутаны они со злом, я вкратце покажу. Если ты пытаешься скопить денег, то вынужден будешь их отнять у того, кто теперь владеет ими. Жаждешь почётных должностей - преклонишь колена перед дающими их и желая всех превзойти - обесславишь себя унижением. Стремишься к могуществу - на тебя обратится вероломство подданных, и ты будешь окружён опасностями. Ищешь славы - но отречёшься от нее из-за трудностей и беспокойства, связанных с ней. Желаешь проводить жизнь в наслаждениях - но кто же не станет презирать и не сочтёт ничтожнейшим человека, порабощенного страстями своего тела. Ведь те, которые ставят блага своего тела превыше всего, стремятся к обладанию столь малой и хрупкой вещью. Ибо разве можешь ты превзойти слонов величиной тела, а волов силой, или, быть может, тигры уступят тебе в ловкости? Обратите же свой взор к простору небес, их неизменному и стремительному вращению и перестаньте, наконец, восхищаться вещами, которые не имеют подлинной ценности. Ведь даже небо достойно восхищения не из-за этого вращения, но из-за того порядка, посредством которого оно управляется. Что касается внешней красоты, то она преходяща и более быстротечна, чем весеннее цветение…Теперь поймите, сколь тщетно желать блага красоты лица и тела. Ведь то, чему поражается человек, может быть уничтожено жаром горячки за три дня. Из всего этого следует, что и эти блага не могут дать того, что обещают, и не являются собранием всех благ; они не указывают путей к блаженству и сами не делают людей блаженными.

Сколь горько людям знать, что жалким и несчастным
Незнание закрыло путь.
На дереве цветущем вам искать не стоит,
Конечно, золота. Зачем?!
Не стоит и срывать с лозы каменьев редких
И ставить сети на горах,
Чтоб рыбу изловить.
В науку, погрузившись, вы познали, люди,
Отливы моря, глубину
Морскую тайную, что жемчугом богата
И словно в пурпуре лежит.
Узнали вы, брега какие изобильны
Нежнейшей рыбой, брег какой
Ежами населён колючими морскими.
Познал и это человек.
Но где блаженство то, к которому стремятся
Все смертные? И знают ли,
И ведают в начальной слепоте несчастной
Они, что скрыто в небесах Высоких….